Игра в шашки по-гоголевски

Есть категория людей, ко­торым, согласно поговор­ке, полработы не показы­вают. Свердловским госу­дарственный академический те­атр музыкальной комедии уве­рен, что таких людей среди его зрителей не водится, - поэтому и отважился продемонстриро­вать публике эскиз будущего спектакля. 8 июля, в день рожде­ния театра и под закрытие 76-го сезона, на сцене Музкомедии прошла презентация мюзикла "Мертвые души".

Этот мюзикл создан специ­ально для Свердловского театра музкомедии Александром Пантыкиным и Константином Рубинским. Сотрудничество театра с этим авторским тандемом вся­кий раз приводило к бешеному

успеху - мюзиклы Пантыкина с либретто Рубинского "Храни меня, любимая" и "www.силиконовая дура.net" с первых дней выхода идут с анш­лагом, принесли Музкомедии множество "Золотых Масок" и прочих престижных премий. Од­нако, принимаясь за работу над музыкальным спектаклем по классическому литературному произведению, авторы не могли не учитывать связанного с этим изрядного риска.

- В мировой практике было множество попыток сделать на основе "Мертвых душ" сцени­ческое произведение,и все они, как правило, заканчивались не очень удачно. Хотя за инсцени­ровки "Мертвых душ" брались и такие люди, как Булгаков, успеш­ных сценических версий гого­левской поэмы - по пальцам по­считать, - говорит Александр Пантыкин. - В наши дни интерес к этой книге понятен - за про­шедшие 200 лет в России ничего не изменилось. Как гуляли по стране Чичиковы, так и гуляют, как процветало мошенничество повсеместно, так и продолжает - картина, которую описывал Го­голь, остается почти без изме­нений. Значит, причина этого кроется не в социальных услови­ях, а где-то в недрах русского характера, русского сознания. Думая, чем заниматься после "Силиконовой дуры", я хотел по­грузиться в размышления о том, что такое русский человек, что в его ментальности дает такие не­понятные всходы, когда с гени­альностью соседствует крупное и мелкое злодейство, с душевно­стью - страсть к мошенниче­ству. В этих раздумьях я стал перечитывать классическую ли­тературу. Прочитал Гоголя, и у меня появились проблески. Я сделал сценическую схему "Мертвых душ", показал в Театре музкомедии. Им понравилось, и они втянулись в это исследова­ние. Потом подключился Кон­стантин Рубинский и написал прекрасный текст либретто.

Поэт Константин Рубинский отвечал на вопросы о работе над либретто "Мертвых душ", скло­нившись над шашечной доской: за несколько дней до презентации мюзикла в театре устроили акцию для зрителей под гого­левским названием "Давненько мы не брали в руки шашек...". Публика, пришедшая в тот день на спектакль "Екатерина Вели­кая", имела возможность подви­гать шашки в обществе героев будущего мюзикла, сразиться с Чичиковым, Ноздревым, Мани­ловым и самим Николаем Васи­льевичем Гоголем, а также попы­тать свои силы в сеансе одновременной игры с профессио­нальными спортсменами из От­деления шашек Уральской шах­матной академии.

- Игра в шашки - лейтмотив нашего спектакля, - объяснял Рубинский, с истинно поэтичес­кой рассеянностью упуская удач­ные ходы. - Весь он построен в виде шашечного турнира, кото­рый Чичиков ведет с помещика­ми N-ской губернии, а главная цель героя - выйти в дамки. Писать либретто мне было легко по той причине, что у Гоголя "Мертвые души" по жанру и так поэма. Я с детства воспринимал это произведение как почти по­этический текст. И мне не прихо­дилось строить какие-то искус­ственную конструкцию, все де­лалось на большом, почти гого­левском вдохновении. Я старал­ся по возможности сохранить живой гоголевский текст, все его знаменитые, ставшие крылаты­ми фразы. Например, в спектак­ле звучат слова Чичикова "Дав­ненько я не брал в руки шашек" и ответ Ноздрева "Знаем мы вас, как вы плохо играете". И о середине Днепра у нас упомяну­то, а выражение "Пошла писать губерния" для меня очень есте­ственно сделалось рефреном в одной из арий.

Частью декорации, приду­манной главным художником те­атра Сергеем Александровым, стала гигантская шашечная дос­ка. Она служит героям и полом, на котором они расшаркиваются друг перед другом, и полем для азартной игры, она нависает над ними, будто грозное низкое небо, напоминая о неизбежном воздаянии за грехи, а измышляя козни, они опасливо оглядыва­ются на нее, словно на нежела­тельного слушателя. Как только не разворачивается в спектакле шашечная тема - то Ноздрев (Владимир Алексеев), распалив­шись, замахивается на вообра­жаемого противника турецкой булатной шашкой, то губернаторша, рассуждая о замужестве дочери, употребит слова "сде­лать хорошую партию" с интона­цией прожженного игрока. Ге­рои спектакля рубят направо и налево, выстраивают хитрые комбинации, проходят в дамки и берут за "фук", играют белыми и черными - при этом разыг­рывают из себя белых, будучи беспросветно черны. Право на белизну, не-мертвость души ав­торами мюзикла отдано только губернаторской дочери Лизонь­ке, которую играет Мария Виненкова, - да, как ни удивитель­но, самому Павлу Ивановичу Чи­чикову.

В роли Чичикова зритель, привыкший к традиционному толкованию этого образа, авто­матически воображает себе ак­тера солидных лет и комплек­ции, нечто вроде Александ­ра Калягина. А режиссер Ки­рилл Стрежнев отдал эту роль 22-летнему Евгению Зайцеву.

- Конечно, когда мне предло­жили эту роль, я отреагировал беспокойно, - улыбается Евге­ний Зайцев. - Впервые мне до­водится сыграть персонажа русской литературной классики. Вхождение в роль - долгий процесс, и спектакль будет го­тов не сразу, и я буду готов не сразу. Но я думаю, что роль у меня получится. Я с ней справ­ляюсь только методом проб и ошибок.

- Возраст Чичикова у Гоголя не определен точно - "ни мо­лод, ни стар", - поясняет Алек­сандр Пантыкин. - Но поскольку в нашем мюзикле очень важна любовная линия, на роль Чичи­кова был необходим молодой актер. Нам было важно показать, что Чичиков, хоть он и та­кой же мошенник как губернатор и все остальные в губернском городе, еще не стал "мертвой душой", он способен любить, в нем есть то, что отвечает за чув­ства, за переживания. Он встретил Лизоньку, и у него впервые в жизни появилась цель, не связанная с деньгами, с мошенничеством, его жизнь засияла новым, незнакомым ему светом. Его любовь с Лизонькой так нелепа, потому что до этого Чичиков никогда никого не лю­бил, и в понимании женской души, в сфере естественных, искренних человеческих чувств он новичок - как марсианин, оказавшийся на Земле. Его лом­ки, сомнения по поводу того, что он ехал в этот город всех обла­пошить, а тут влюбился и забыл о первоначальной цели, более соответствуют молодой натуре. В театре больше поверят моло­дому актеру, чем дядечке в го­дах, который вдруг заговорит, что впервые в жизни полюбил. Плюс к тому, он в нашем спек­такле жертва: губернатор, чи­новники и помещики задумыва­ют обмануть его. Зритель дол­жен сочувствовать Чичикову, и это еще один довод в пользу выбора Жени Зайцева на эту роль.

Зрители, которые побывали на презентации и которые по­том придут на готовый спек­такль, с удивлением для себя обнаружат, что Павел Дралов, на показе эскиза появившийся в роли Гоголя и комментировав­ший происходящее на сцене с точки зрения автора, чьи пер­сонажи вышли из-под его конт­роля и ведут себя не по писано­му, на самом деле должен иг­рать в "Мертвых душах" совсем другую роль - кучера Селифана. Этому герою в книге не уде­лено много места, но в спектакле его роль очень важна с точки зрения духовной эволюции Чи­чикова. Двое слуг Павла Ивано­вича олицетворяют разные сто­роны его натуры. Лакей Петруш­ка - целиком земной, даже не­сколько инфернальный, повад­ками напоминающий мелких бесов из "Вечеров на хуторе близ Диканьки". Кучер Селифан по замыслу авторов должен быть полной его противополож­ностью и с ним связана интри­га, которая не раскроется до са­мой премьеры.

Премьера "Мертвых душ" в Театре музкомедии состоится в следующем сезоне - она запла­нирована на последние числа октября.